Фарфоровая память две главы Ирина Богданова Омилия Со стороны двух грибников у кромки леса, кавалькада из ретро автомобилей, наверно, выглядела примерно так же, как приземление летающей тарелки. Растопырив руки в стороны, они побросали корзины на землю и замерли, с восторгом наблюдая за дорогой. Эффект усилился когда дверца жлтого автомобиля, похожего на космическую ракету, плавно поднялась вверх, выпуская из своего чрева огромного человека в светло сером одеянии до пят. Интересные рецензии пользователей на книгу Фарфоровая память Ирина Богданова Книга очень понравилась, легко читается, захватывает,. Богданова Ирина Фарфоровая Память' title='Богданова Ирина Фарфоровая Память' />Богданова Ирина Анатольевна работает воспитателем в детском саду. Богданова, Ирина Анатольевна. Фарфоровая память повесть. Богданова Ирина Фарфоровая Память' title='Богданова Ирина Фарфоровая Память' />Его крупную голову украшала густая грива рыжих волос, перетянутая в хвостик чрной резиночкой, а пронзительно голубые глаза смотрели живо и весело. С видимым удовольствием он поддрнул рукав и широким жестом осенил оцепеневших грибников крестным знамением  Мир вам, путники Друг Батюшка У Витька всегда была тяжлая рука, легко разминавшая между пальцами гильзу от патрона. На рыжего парнишку  одногодка Андрей обратил внимание при поступлении в военное училище, когда их, будущих курсантов, в первый раз выстроили на плацу. Партизанский отряд,  подвл итог коренастый подполковник, горестно озирая нестройные ряды пополнения, одетого кто во что горазд,  наклонившись к начальнику курса, полковник вполголоса сказал, видимо, не рассчитывая, что его услышат посторонние,  это Бог знает что Бога нет Как фамилия Репнин. Подойдя вплотную к Репнину, начальник курса одним движением подтянул болтающийся на животе абитуриента ремень, язвительно скривив губы  Так вот, Репнин, есть Бог или нет, ты нам поведаешь лет через десять, а сейчас займись своим внешним видом. Осмотрев расхристанную абитуру, которая под его взглядом втягивала животы и выпрямляла спины, пообещал  На построении перед экзаменом лично проверю каждого. Витька Репнин оказался отличным парнем, готовым по первому зову придти на выручку. Надувался он только тогда, когда заходил спор о вере в Бога, упрямо загибая свою линию  Бог выдуман попами, которые дурят недалких тток, чтобы набить себе карманы и купить мерседесы. Сам Витк взахлб мечтал об авто шестидесятых годов. Каждый вечер после отбоя, он доставал пухлую кожаную папку и перебирал вырезки из автомобильных журналов, раскладывая их веером по подушке. Надо было тебе в автослесари идти,  сказал как то раз Андрей, когда Витк в очередной раз излагал ему историю роллс ройса третьей модели. Витк вздохнул  Дед не позволил. Сказал, сначала послужи Родине, а потом делай что хочешь. А дед у меня знаешь какой Кремень, а не дед,  для наглядности Витк выставил перед собой туго сжатый кулак, обозначавший дедову крепость. Представляя себе Витиного деда таким же гигантом, как внук, Андрей был удивлн, когда на присяге его познакомили с худеньким, сухоньким старичком, опиравшимся на самодельную тросточку из сучковатого дерева. Роднила деда с Виктором только рыжая шевелюра, густо пересыпанная солью поздней седины. На выпуск дед уже не пришл, и никогда не узнал, что его внук, лейтенант Виктор Репнин получил назначение в город Моздок на границе с Чечнй. Через несколько лет после госпиталя встретившись с Андреем, Виктор рассказывал, что до сих пор не может понять, почему он тогда сглупил, отправившись один в город. Наверное, понадеялся на косую сажень в плечах и второй юношеский разряд по вольной борьбе. По Моздоку гулял удушливый октябрь с дневной жарой, сменявшейся по ночам ледяным ветром. Привыкшие к жажде деревья вяло шелестели жсткой листвой, отбрасывая на растрескавшийся асфальт длинные тени. Вечерело. Голову лейтенанта Репнина кружила предстоящая встреча со штабной связисткой Танечкой, ради которой он выдумал себе неотложное дело на другом конце города и ради которой надел новые джинсы с чрной футболкой, выгодно оттеняющей рыжину пушистых волос. Путь из части до штаба занимал от силы полчаса быстрым шагом, но проходя мимо стоящей на отшибе пятиэтажки, Виктор услышал из подъезда резкий женский крик. Умерив шаг, он прислушался. Ничего особенного. По дороге за спиной, привычно шумели проезжавшие машины, из распахнутого окна пятого этажа звучал тяжлый рок, а у подъезда, присев на корточки, играли в куклы две девочки лет пяти. Мирная обстановка успокаивала, и Виктор решил, что ослышался, но крик повторился. Хотя принимая новое пополнение, командир части строго настрого предупредил солдат и офицеров опасаться провокаций, и сто раз подумать, прежде чем делать, Виктор знал, что всю жизнь будет себя презирать, если сейчас пройдт мимо. Судя по звонкому голосу с отчаянными нотками, кричавшая была совсем молоденькой. Не оставляя себе времени на размышление, Виктор круто развернулся и через несколько стремительных шагов рванул на себя дверь подъезда. Последним воспоминанием этого дня был яркий всполох света, клинком резанувший по глазам. Очнулся Виктор от неприятного запаха, заполонившего ноздри. Вызывая мутную тошноту в желудке и тяжлую боль в висках, остро пахло чем то кислым. Ломота в голове мешала открыть глаза, но он пересилил себя, сквозь серую пелену сумев разглядеть рядом непонятные шевелящиеся комки, издающие громкое блеяние. Напрягая мускулы, Виктор попытался приподняться, но понял, что не чувствует ни рук скованных наручниками, ни ног, туго перевязанных брезентовыми ремнями. Для пущей наджности, цепь наручников была продета через арматуру, намертво впаянную в глыбу цемента. Elm327 Usb Драйвер подробнее. Обессиленный, Виктор снова провалился в забыть, но его вернули в мир негромкие мужские голоса. Один мужчина что то спрашивал на гортанном горском наречии, а другой отвечал ему по русски. Русские слова вбивались в мозг раскалнными гвоздями заложник, выкуп, хорошо одет, заплатят не меньше ста тысяч долларов, кормите нормально, в крайнем случае, сломайте ногу, чтоб не убежал. Скорее инстинктом, чем умом, Виктор понял, что двигаться опасно и, зажмурившись, замер. Голоса приближались, барабанным боем отдаваясь в больной голове. Приоткрыв веки на щлочку, Виктор увидел ноги в кроссовках, одна из которых с размаху ткнула его в бок. Молчать и думать, молчать и думать,  пульсом билось в висках желание выжить, и вдруг, словно ниоткуда, горячей волной по телу прокатился молчаливый крик, затопивший сознание Господи, помоги. Снова настала тишина, если можно назвать тишиной, непрерывное блеяние овечьего стада. Стараясь восстановить дыхание, Виктор осторожно осмотрелся. Он лежал в тмном закутке, отгороженной от отары овец двумя досками, наподобие отсека. Окон не было, и свет в помещение попадал через щели в постройке, нарочно оставленные под потолком для освещения. Ребята в полку говорили, что заложников обычно держат в ямах или бетонных подвалах при полной темноте, так что со светом ему, можно сказать повезло. Хотя, хлев, скорей всего перевалочный пункт для транспортировки живого товара. Невыносимо хотелось пить, но воды в пределах досягаемости не было. Видимо, в подъезде его ударили по голове, а потом вкололи какую нибудь гадость, чтобы не дргался, пока везли в машине. В том, что он далеко от Моздока, Виктор не сомневался. Про то, что произошло дальше, отец Виктор рассказывает только близким людям. Некоторые приписывают случившееся бредовому состоянию, но отец Виктор тврдо уверен, что это было на самом деле. Если Виктор пытался шевелиться, то тело буквально ломало от невыносимой боли. Но он понимал, что надо постараться восстановить кровообращение, иначе онемение конечностей, гангрена и крышка. Тяжлая, серая крышка цинкового гроба, именуемого Груз 2. Хотя, какой гроб Закопают прямо тут, под первым попавшимся кустом, или вообще лисицам выбросят. Лиса зверь неразборчивый  вс ест. И останется он навсегда без вести пропавшим. Теряя сознание от усилий, Виктор упрямо шевелил ногами и руками, насколько позволяли путы. Язык во рту ощущался куском неструганного дерева, и если бы даже он захотел позвать на помощь, то вс равно не смог. Разум мутился от жажды, и несколько раз Виктору мерещился кувшин с водой, до которого он не мог дотянуться.